Зимним вечером 2010 года в уютном, но прохладном кабинете на Рождественском бульваре под звуки колокола соседнего монастыря появилась женщина лет 45-ти, одетая в темно-коричневое пальто; голова укутана в черный шерстяной платок. Лицо ее было бледным, изнеможенным, глаза широко раскрыты, как у женщин на картинах Карлоса Швабе. Всё ее существо выражало какое-то безумное отчаяние – единственное, что более-менее поддерживало ее Персону: дорогая блестящая кожаная сумочка, контрастирующая с ее мрачным видом и запах духов, медленно заполнивший пространство. Не снимая пальто, но припустив платок, она тихо опустилась на край дивана, сжала обеими руками сумочку и тяжело выпустила воздух из легких.
— Мне кажется, мне осталось мало времени… Ничего не нужно, только выслушайте меня.
Я затаил дыхание и почувствовал в контрпереносе, как что-то невероятно мрачное и тяжелое заползает внутрь меня. Звуки колокола затихли.
— Я пришла не одна. Нас тут двое…
Мне стало не по себе, и я защитился фразой, которая на время остановило расползание безумия:
— Да, нас двое.
— Нет, вы не поняли меня, — она вдруг поменялась в лице, и стала похожа на обиженную девочку. Я почувствовал облегчение. — Долго объяснять. Я попробую…
Она замешкалась, оглянулась по сторонам. Было видно, как напряжение спадает.
— У вас тут мрачновато, — произнесла она, оторвав, наконец, руки от сумочки и посмотрела в окно, за которым шел легкий снежок. Видимо ее взгляд упал на часы, и она торопливо стала рыться в сумочке. Я увидел, как она достала из нее фотографию и протянула мне:
— Это мы с Катей.
Я приподнялся с кресла и потянулся вперед. Кабинет был маленьким, но в этом момент он совсем уменьшился. Мне показалось, что она на секунду попридержала фото, как будто у последней черты она колебалась относительно того, следует ли ей раскрывать самую дорогую тайну. Когда мы оба вернулись в исходное положение, я внимательно посмотрел на фотокарточку. На ней я увидел двух молоденьких девушек лет двадцати, как две капли воду похожих друг на друга, в одинаковых летних платьях середины 80-тых. Одна из них, сидела на стуле, а другая стояла рядом, положив своей сестре руку на плечо. Та, что сидела на стуле, как-то неестественно сжалась, руки напряженно обхватили колени, взгляд был направлен чуть-чуть в сторону от камеры. Та, что стояла — в упор смотрела на меня, и в этом взгляде угадывалась сила. Две близняшки смотрели в наш мир из прошлого: тогда еще вся жизнь была впереди. Таким образом, на фото — Даша и Катя. Даша сидела напротив меня. Но кто из них кто на фото? В этот момент я вспомнил первый звонок этой клиентки, когда она мне звонила, чтобы договориться о приёме. Тогда она сказала: «мы придем вовремя, ой, извините, то есть я».
Будто догадавшись, о чём я думаю, Дарья сказала, что та, что сидит на стуле – это она, а Екатерина стоит рядом. При этом она улыбнулась краешком тонких губ, покрытых остатками помады бледного цвета.
— Катя погибла два года назад. Я жива, как видите. Думала, что она меня следом заберет, а я вот все живу. Только не знаю зачем? Страшно мне…
Д. Винникотт ввел в употребление понятие «хорошей матери» или «достаточно хорошей матери». Такая мать, ухаживая, заботясь, кормя двух близнецов старается «распределить» свое внимание между ними настолько, насколько это возможно. Внимательная чуткая мать может заметить различия между двойней, начиная с самого их рождения. Бывает, что один из близнецов более энергичный, активный, требует больше внимания, а второй тихий, податливый, много не требующий. Хорошая мать будет стараться откликаться на различную степень потребности в любви, внимании и заботе, но вскоре поймет всю сложность взаимоотношений ее детей, которые обречены на соперничество между собой за любовь к матери, но самое главное за любовь к друг другу. Это сложная комбинация взаимодействия с внешним миром, когда ты живешь с учетом постоянно присутствующего фактора «другого», без которого ты просто не мыслишь свое существование с одной стороны, а с другой, ты обречен на сознательную или бессознательную борьбу с ним за все на свете: за мать, за отца, за пространство, за игрушки, за счастье и даже за смерть. Все аналитики, психотерапевты, да и просто люди, которые имели возможность работать или близко общаться с близнецами, отмечают их сложность и особенность, своеобразное отношение к жизни, к людям, и, конечно, запутанный клубок их взаимной любви и ненависти. Хорошая мать вынуждена стать для них арбитром, и однажды, возможно, сделает для себя открытие, что для близнецов связь между ними – гораздо важнее и прочнее, чем их любовь к традиционно самому важному объекту в жизни других детей.
Часто клиническая картина работы с так называемым близнецовым переносом (twins-transference) становится крайне сложной: на аналитика проецируется сложная комбинация перекрестного взаимоотражения двух тесно связанных между собой личностей, в которой трудно отделить «моё» от «не-моего», «моё» от «моего в другом», «другого» во «мне». То есть в таком переносе мы имеем сложный микс взаимных проекций и интроекцией, в котором часто просматривается механизм проективной идентификации, когда субъект бессознательно «вкладывает» (проецирует) в значимый объект свой психический материал (психическое содержание), чтобы затем интроецировать его снова, так сказать под чужим соусом. И все это накладывается на безусловное наличие материнского переноса. Если близнецам не повезло, и у них оказалась «плохая» мать, то вся сложность работы и процессов внутри умножается на два.
Если мать дистантная, нерефлексивная, нелюбящая, не заботящаяся, отсутствующая, ужасная, шизоидная, мертвая и так далее, то бремя «нахождения хорошей матери», а точнее бессознательный ее поиск будет перекладываться на самое близкое существо на свете, на моего сиблинга, на моего брата-близнеца или сестру-близнеца. Тогда центральным объектом твоей жизни становится твой близнец: весь мир и все люди будут восприниматься и оцениваться сквозь призму твоей связи с ним, т.е. бессознательно ты будет ожидать от мира безусловного принятия-отвержения, безусловной любви-ненависти, абсолютного понимания-непонимания. Вопрос границ, отделения моего пространства и судьбы от пространства и судьбы моего брата/сестры близнеца, комплекс слияния, разделение противоположностей, восприятие реальности – вот неполный перечень проблем возникающих в работе с близнецовым переносом.
Даша в течение нескольких сессий рассказывала о своем совместном с сестрой жизненном пути. Я практически ее не прерывал, понимая, что сейчас ей нужен просто внимательный слушающий, который на первом этапе будет связывать ниточки событий и переживаний в узор ее судьбы, но только в своей голове. Я становился свидетелем драмы, зеркалом, в котором она не только пыталась найти подтверждение всего того, что с ней и сестрой случилось в реальности, но и подтвердить реальность ее собственного существования. Возможно, с помощью этих сессий она пыталась продлить жизнь своего мертвого сиблинга.
Мать свою родную они практически не помнят, а отца не знают. Мать вынуждена была много работать, вокруг нее и ее незаконнорожденной двойне стояла плотная стена осуждения и кривотолков. Когда я слушал рассказ об их детстве в Советской стране, то они шли контрастом к популярной в наши дни ностальгии о «тех славных временах», которые с помощью пропаганды официальных российских СМИ превращаются в еще более славные. Только вот матери-одиночке с двумя детьми не на что было опереться, кроме как на свои руки в прачечной местной гостинице. Дети оставались одни то с ее родственниками, то с соседями, которые, когда близняшки стали что-то понимать, принялись выливать на детей потоки грязи про их мать «шалаву», унизительную жалость и предсказание их будущей тяжелой судьбы. Отсутствующая, вечно уставшая мать, незнакомые мужчины, периодически приходившие к ним домой, «добрые» помогающие соседи, огромное количество времени, проведенного в замкнутом пространстве – все это создавало дополнительную нагрузку на психику двух девочек, которые не только были обречены на самую прочную сиблинговую связь, но и на плохой внутренний и внешний контейнер. Здесь речь идет о том, что отсутствие должного естественного контейнера их психических переживаний в виде матери усиливалось плохим внешним контейнером, состоящим их тех условий и той обстановки, в которой они росли. Все их чаяния и ожидания, разрушительные чувства и невыносимое переживание брошенности переносились друг на друга. В такой замкнутой системе для того чтобы выжить, психика должна была создать между ними пару по типу дифференциации: сильный – слабый, мужской – женский, подчиняющий – подчиненный. Коллеги психоаналитики могут самостоятельно отрефлексировать, как могла переживаться сестрами Эдипальная фаза в таких психологических и социальных условиях. Вот как описывала Даша одно важное событие, которое случилось с ними в возрасте пяти лет:
— Я точно помню, когда это произошло, когда она меня победила и подчинила себе. Мы тогда часто играли во дворе одни. Игрушек у нас не было, и мы возились в песочнице или качались на качелях. И я очень хорошо помню, как мы нашли игрушку, которую оставил кто-то: пластмассового петушка, такого новенького и разноцветного. Я его первой нашла. Я была так рада. Но она… она силой отняла его у меня, но знаете, не как ребенок, а как взрослый. Помню, она меня толкнула, я плакала и только видела ее взгляд жестокий, звериный и чужой. До этого момента мне всегда казалось, что мы с ней близки, и я ощущала ее, как часть себя… Она то ли взрослее стала, как бы быстрее захватила власть…
На глазах у Даши выступили слёзы…
— Мне было так страшно, я тогда бы все отдала, чтобы она меня успокоила, обняла… Я каталась по земле, орала, плакала, а она надо мной стояла, держала моего петушка и смотрела с превосходством. Может быть и не так все было… Да и какое превосходство в пять лет!? Но во мне тогда что-то надломилось… А потом, потом она подошла к мне обняла и я сразу успокоилась. С тех пор, мне кажется, у меня больше не было своего мнения, и я ей всю жизнь подчинялась…
Дифференциация в паре близнецов, предоставленных самим себе, происходит неизбежный процесс: психика создает искусственную иерархию для выживания системы. Разумеется, Екатерина изначально могла обладать более сильной нервной системой, и к моменту окончательного формирования Эго вышла победительницей в борьбе за власть при тотальном дефиците психической энергии и материнской эмпатии. Чужой, оставленный кем-то петушок, стал для двойни фаллическим подтверждением, кто в этой паре главный. Как ни странно, но этот акт превосходства уравновесил неустойчивую систему и привел к распределению ролей в этой близнецовой паре. Мы можем говорить, что Катя, отобрав «фаллос», взяла на себя отцовско-мужскую функцию, а Катя материнкую-женскую. Именно это событие в паре положило начало их тайному договору, последствия которого стали в дальнейшем разворачиваться в их жизни.
Как и многие близнецы, Даша и Катя были неразлучны: в детском саду, в школе, в институте. Они стояли, обнявшись у гроба матери, которая умерла, когда им было шестнадцать лет. Эта утрата еще больше их сплотила.
— В жизни нашим преимуществом всегда было то, что нас двое. По большому счету нам больше никто не был нужен.
Девочки показывали отличные результаты в школе, а затем в институте — обе, движимые желанием подняться со дна, выбраться с обочины жизни, отогнать проклятья и молву соседей. После смерти матери сестры переезжают в столицу и поступают в строительный институт. На факультете училось много молодых интересных парней, но они оставались замкнутыми, ни с кем не общались. Даша мало рассказывала о периоде жизни между 25-тью и 35-тью годами. Говорит, что много работали, годы пролетали. Конфликтов с сестрой не было. В своем стремлении выжить во времена великого развала СССР, Даша выступала скорее генератором идей, в то время как пробивной и мужской характер Кати помогал достигать поставленный целей. В результате сестры создают строительную фирму в Подмосковье, и дела идут в гору. Когда появились деньги, они построили себе большой дом — дом для них обоих, для своей семьи.
— У нас сестрой было две спальни в доме, но спали мы почти всегда вместе. Не могли друг без друга уснуть…
— Вам приходилось расставаться на время: работы, командировок, отдыха?
— Да что вы, конечно, но на короткое время! И всегда была тревога, тоска, и радость, когда мы снова соединялись. Со временем у нас друзья появились: у Кати было больше подруг, а у меня друзей мужчин. Но всех мы держали на расстоянии… У нас с сестрой было две очень серьезные ссоры из-за других людей.
Однажды в жизни Кати появилась подруга, которая, по словам Дарьи, слишком близко к ней приблизилась. Она работа у них в фирме сначала менеджером, а потом стала коммерческим директором. В это же время деятельность Даши все больше сводилась к домашним делам, а Катя, будучи генеральным директором, всецело посвящала себя работе. Даша была недовольна возникшей дополнительной системой контроля со стороны сестры, особенно это касалось финансов. Сестра, как будто все время пыталась ей показать ее слабость и свое превосходство, правда, все подавалось под соусом заботы. Даша все больше проводила времени одна. Получалось, что бизнес, который они с Катей создавали вместе, она начала терять. Новая подруга Кати, которую та сделала коммерческим директором, вызывала у Даши недоверие и раздражение. Она фактически занимала ее место.
Внешне у сестер все выглядело хорошо. Хотя Катя подробно рассказывала сестре о происходящем на работе, но Даша вскоре почувствовала что-то неладное: как если бы сестра ей что-то недоговаривала. Тогда Даша решила позвонить одной из сотрудниц фирмы, которая была классической сплетницей, и та ей рассказала, что на самом деле Коммерческий директор всем заправляет, что она нечиста на руку, и что Екатерина находится под ее сильным влиянием. Даша решила действовать. Она наведалась в фирму, когда Катя и коммерческий директор (назовем ее Альбиной) были в дальней рабочей поездке. Даша не обладала возможностью на кого-либо надавить, но бухгалтерия и ряд сотрудников благожелательно к ней относились за мягкий характер и уважительное отношение к людям. Они прямо обвинили Альбину в воровстве.
Когда Катя вернулась из поездки, то сестра решила с ней поговорить. Реакция Кати была уничтожающей.
— Она меня просто испепелила гневом, назвала клеветницей и завистливой дурой. Она сказала, что Альбина ей очень дорога… Я снова почувствовала себя отверженной и униженной, как тогда в песочнице… Но в этот раз она меня не приняла и не утешила. В ту ночь, она не ночевала дома. Я хотела покончить с собой… Позже я узнала, что Катя и Альбина были любовницами, — рассказывала Даша на одной из сессий, рыдая.
— Я в ту ночь многое передумала. За пару месяцев до этого нам исполнилось 35 лет. Знаете, что со мной произошло? Я вдруг проснулась… Поняла, что молодость прошла, что жизни не было. Я осознала, что мы с ней в ловушке. Взрослые зрелые бабы… Мне так захотелось детей, семью, мужчину.
Личная жизнь близнецов и возможность создания ими семей — особая тема. Бывает часто, что они создают прекрасные семьи, правда их мужьям (или женам) всю жизнь приходится учитывать фактор наличия близнеца у своей половинки. Нередко лишь один из близнецов создает семью, а второй становится неотъемлемой частью новой структуры, т.е. ради того, чтобы не расставаться с сестрой (братом) личная жизнь приносится в жертву. В результате близнецы оказываются в троичных отношениях, и тогда супругу(ге) одного из близнецов приходится принимать на себя их материнские или отцовские проекции. Такие отношения могут часто разрушаться, ибо партнер не может нести на себя тяжесть роли «достаточно хорошей матери» для двух близняшек. Его партнер будет снова и снова переносить на их отношения модель взаимодействия близнецов (twin-transference). Разумеется, отдельно стоят сюжеты, когда кто-то влюбляется в обоих близнецов, а затем вынужден делать выбор, таких историй много в литературе.
Аналитикам, работающим с одним из близнецов, всегда придется учитывать в анализе фактор сестры-брата, т.е. в анализе всегда будут присутствовать двое. Это накладывает свой отпечаток абсолютно на все: на границы в анализе, на сохранение теменоса и контейнера, на ожидания от клиента «справедливого суда» аналитика в спорах и конфликтах близнецов. Категорически противопоказано одному и тому же аналитику работать с близнецами вместе или по отдельности. Даже если оба идут в анализ к разным аналитикам, будьте готовы, что на ваших сессиях будет незримо присутствовать также и аналитик сестры/брата анализанда.
Еще одной трудностью аналитика в работе с анализандом-близнецом станет частая фрустация, что он априори не может конкурировать в вовлеченности и эмпатии с сестрой/братом, а требование безусловной любви и безусловного понимания будет постоянным. Как правило, гонка и конкуренция близнецов будет переноситься в анализ: клиент будет играть тяги-перетяги с аналитиком по любому поводу. Задача анализа – показать наличие иных форм взаимодействия с объектом, с иным зеркалом, и самое главное с объектом, у которого никогда не было близнеца и для которого приоритетом построения отношений являются отношения двоичности, но с абсолютно другой автономной личностью. Иными словами близнец несет паттерн отношений с объектом, который фактически является твоим нарциссическим продолжением и не рассматривается как автономный, а аналитик (чаще всего) несет паттерн отношений автономного субъекта с определенной нарциссической частью, который ищет и умеет строить отношения с другим автономным объектом (и признает его нарциссическую часть). Динамика обычных сиблинговых отношений (между братьями и сестрами в семье) лишь частично может быть соотнесена с отношениями между близнецами.
Есть разница между нарциссической динамикой близнеца и «не-близнеца»: «обыкновенный» нарцисс смотрит в пруд с водой и видит свое отражение и строит с ним диалог, но при этом единственным реальным субъектом является он, а вот нарцисс-близнец всегда смотрит в глаза другого близнеца, как в зеркало, т.е. там всегда два субъекта. Получается, что одиночке намного проще простраивать внешнюю коммуникацию с другим объектом, или внутренние отношение с интрапсихическими структурами, фигурами и своим alter ego, так как для него изначально закладывается прямая дорога перехода от первичной нарциссической погруженности к диалогу с «не-Я», а для близнеца такая потребность смазана наличием этого «не-Я» так сказать в кармане; у меня уже есть «другой» в виде близнеца, зачем мне искать кого-то еще. Аналитику, как непонятному и чужому третьему будет трудно показать своему клиенту, что существует другие формы взаимодействия, другие «самости», иными словами в отношениях с аналитиком близнецу хорошо бы научиться жить и взаимодействовать во внешнем и внутреннем мире самостоятельно. Аналитику буквально потом и кровью придется отвоевывать внутреннее пространство для себя, для анализа и для самого близнеца — то самое пространство, которое железобетонно занимает сестра/брат. Речь не идет о том, чтобы разорвать одну из самых прочных психических связей, которые существуют между близнецами, а о том, чтобы эту связь ослабить, освободить место для третьего объекта, в конечном счете, место для будущего развития. Эта связь одновременно спасение и проклятие! История Кати и Даши наглядно показывает, что может произойти, если этого не случится.
Разрыв с сестрой, как ни странно запустил начало процесса сепарации, вернее сказать, поставил вопрос о возможности начать самостоятельную жизнь. Фактически, используя ситуацию того, что у сестры появилась любовница, Даша решила попробовать устроить свою личную жизнь. Собственно кандидат давно у нее был – бывший коллега по работе, который ранее ушел в другую фирму. Этот мужчина был рад ее видеть, и у них завязался роман. Вот как Даша описывала их отношения:
— Дима (мы так назовем этого мужчину) был очень добр ко мне, он собственно был первым и последним мужчиной в моей жизни. Я, знаете ли, совсем ничего не понимала в сексе, но мне было важно, что он меня любил. Я совсем ничего не испытывала. У меня какая-то смесь была странная: страха, тревоги, нежности и чувства вины…
— Вины перед Катей?
— Да, я вдруг поняла, что мы как бы предали друг друга, чистоту наших отношений… Вам трудно это понять… Но я старалась, я правда боролась с собой, чтобы остаться с Димой. Все длилось до тех пор, пока на пороге не появилась Катя. Она была разбита, валялась у меня в ногах, умоляла вернуться… Она была просто раздавлена, я никогда не видела ее такой слабой… Я бросила Диму и вернулась в наш дом… Мы как бы местами поменялись, я вдруг ощутила силу…
Надо отметить, что Катя чуть не потеряла фирму из-за нечистоплотных действий своей любовницы, которая ее предала. В результате она погрузилась в глубокую депрессионную пропасть, где обитала ненависть к подруге, чувство брошенности (ретравматизация детства) и огромное чувство вины перед Дашей, смешенное одновременно с обвинениями в предательстве и в ее адрес. Точимая внутренним червем самобичевание и самоедства, она буквально вцепилась в свою сестру. Но теперь это выражалась не во власти с помощью доминирования, а в реализации власти через жалость, болезнь и беспомощность. Мужчина Даши какое-то время пытался вернуть ее, но у него не было шансов. Даша и Катя остались снова одни в своем замкнутом мире. В последствие сестрам все-таки пришлось закрыть компанию, и они обе стали работать в том же секторе, но уже на хозяина. Даша рассказывала, что сестра очень сильно изменилась, сдалась. Постепенно ее депрессия развилась в серьезное психическое заболевание. Работать Даше пришлось одной. Ей приходилось «таскаться» с Катей по врачам, и однажды она поняла, что в жизни уже больше ничего не будет.
Для понимания отношений в паре близнецов будет полезно ознакомиться с термином «комплекса слияния», введенным аналитиком Шварц-Салантом и отлично описанным в его работе «Черная ночная рубашка». Трудно выразимое состояние одновременного слияния с объектом и такое же стойкое и мощное желание от него оторваться. Это переживание носит психотический характер. Даша и Катя замкнулись на новом круге своей жизни в еще более замкнутую психическую систему, которая стала носить патологический характер, как показала моя дальнейшая работа с Дашей. Предательство Альбины, потеря их детища (фирмы) и принесение в жертву отношений с Димой – все это стало символической утратой сестрами их «красочного петушка». Энергия фаллоса (логоса) помогла им получить образование, создать пространство (фирму), которое несло в себе функции кормящей матери, отца (защиты и адаптации) в социуме, а также возможность и шанс построения личных отношений с другими объектами (Альбина и Дима). Кроме того, они обрели свой дом, почувствовали себя социально защищенными, успешными, перестали быть детьми «шалавы» и отбросами. Их крепкая близнецовая связь была столпом, на который они опирались в первой половине жизни, но который придавил их во второй.
Близнецы погрузились в свое затмение. Катина болезнь, судя по описаниям Даши, была похожа на диссоциативное расстройство личности, возможно, на шизофрению, которая постепенно передалась и Даше. Женщины погрузились в бредовые идеи о прошлых жизнях, где находили объяснения своим страданиям и несчастьям. Занялись черной магией и оккультизмом. Однажды во время обострения болезни Катя села за руль и разбилась на машине. Спустя два года Даша пришла ко мне. Вот как она описывала мне свои переживания потери сестры:
— Сначала у меня был шок. Я не рыдала, не стонала, а будто окаменела. Потом у меня появилось чувство, что во мне поселилось что-то мертвое, как будто половина моего тела омертвело… Потом я решила покончить собой. Я уже все приготовила (хотела таблеток напиться), и перед тем как это сделать, я вдруг уснула и провалилась в какой-то глубокий сон и проспала часов двадцать… Когда проснулась, я раздумала умирать. Я вдруг первый раз в жизни почувствовала настоящую, подлинную свободу. Мне кажется, я порхала, мне стало легко дышать. Только после ее ухода, я осознала, что у меня есть выбор, у меня всегда был выбор: быть от нее свободной…
— Но я ошибалась, потому что однажды она вернулась ночью. Я не паниковала. Я помнила, как в крематории горел гроб с ее телом, но я ее все равно пустила, и мы снова начали жить вместе… Я знаю, что вы считаете меня сумасшедшей, но я не сумасшедшая, если бы вы обладали видением, то сразу же поняли, что она всегда приходила со мной на сессии и садилась рядом…
Это были последние слова Даши. Последняя сессия. Потом она исчезла и больше не выходила на связь. Я помню ее совершенно безумные глаза, когда она уходила. Я много думал, много переживал, проходил супервизии, но, в конце концов, я понял, что она приходила не для помощи, а для свидетельства их жизни с сестрой, и возможно для свидетельства их смерти. У них ведь действительно никого не было, и она так хотела, чтобы их историю кто-то узнал. Спустя некоторое время в моей практике появилась новая пара близнецов, но их историю мне не суждено будет рассказать, именно работа с одним из них повлияла на написание этой статьи. На самом деле эти строки я посвящаю им и, надеюсь, что в их жизни сложится все намного лучше и счастливо.
Несомненно, эта история Даши и Кати показала лишь один из возможных негативных сценариев в психологической динамике близнецов. Я знаю, что на свете много счастливых близняшек, которые жили и живут полной и счастливой жизнью, пусть и не совсем похожей на жизнь других людей. В самом характере их связи скрывается глубокая тайна о сути человеческой души, о разнообразном проявлении любви и отношений между людьми.
Андрей Можаров
(Москва, 2013 г)
Нет Ответов