Первоначальная беспомощность и полная зависимость от матери в первичных отношениях придают ей «архетипическую» роль. Независимо от того, как ребенок воспринимает ее физически, она является всем окружающим миром, в котором он живет. Из-за того, что она регулирует его физические переживания, удовольствие или вялость, боль или голод, она внутри и вне его одновременно. И разница между этими позициями, существующая для взрослого, не осознается младенцем. Для младенца, не овладевшего речью, бессознательное переживание единства внешнего и внутреннего относится к действиюархетипа. Поэтому в первичных отношениях мать как всеохватывающая, дающая жизнь и направляющая является для младенца Миром и Самостью одновременно. Фундаментальная ситуация безопасности и отсутствия страха заложена в основе этих переживаний.
Фаза мистического соучастия между матерью и ребенком является стимулирующим пространством для начинающегося развития эго ребенка. Если защита и безопасность являются базовым опытом ребенка по мере развития эго, то противоположная негативная позиция также начинает развиваться. Безопасность и слияние существуют бок о бок с небезопасностью и одиночеством, точно так же, как сытость и удовлетворенность – бок о бок с голодом и нуждой, а нежность и теплота – с жестокостью и холодностью. Как и на любой другой фазе развития, это переживание контрастов связано с образованием нормальной тревоги. Обычно мать способна рассеять страх ребенка, предоставляя защищающее слияние с ним. Это регулирование жизни ребенка матерью позволяет нам говорить, что мать репрезентирует Самость ребенка на этой фазе. Здесь надо сделать важную оговорку про развитие ребенка. Даже если мать выполняет свою роль идеально и с полной включенностью, она не способна дать ребенку всю безопасность и защиту, в которой он нуждается. Хотя мать и является Всем Миром для маленького ребенка, она всего лишь человек, зависящий от общества, времени и своей судьбы. Когда мать полна страха из-за голода, войны, болезни, преследования или по другим причинам, она не способна отвести страхи ребенка в те моменты, когда тот, будучи полностью зависимым от нее, ищет убежища. Подобные вещи случаются, когда страдания ребенка аномальны, то есть выше среднего – из-за конституциональных факторов, болезни, боли и т.п. В этих случаях мать не в состоянии полностью удовлетворить потребность ребенка в безопасности. Хотя она не виновата, ребенок воспринимает ее как Ужасную Мать, которая не обеспечивает безопасность.
Отношение конкретной матери к этой архетипически необходимой стадии чрезвычайно важно. Очень легко усилить чувство вины и, тем самым, регрессивную привязанность к матери, требуя, чтобы ребенок был «хорошим». «Хорошая» мать, напротив, в такой ситуации понимает, что привязанность к ней должна быть преодолена, что она должна предоставить ребенку свободу. И она принимает, что на время она может стать ведьмой для развивающегося эго ребенка. Характеристикой «хорошей» матери является не только способность защищать, но также способность сознательно оставлять ребенка наедине с опасностями, необходимыми для развития его самодостаточности. С другой стороны, «плохая» мать подобна Бабе-Яге из сказки, в доме которой герою обещают еду и сладости, а потом его пожирают. И тревога по поводу ребенка связывает и отравляет его. Хорошая мать точно так же, как у некоторых животных, но на сознательном уровне, будет «выталкивать» ребенка, достигшего независимости и определенной стадии автономии. В соответствии с Самостью, направляющей развитие, она будет поддерживать прогресс ребенка и его сепарацию.
(Эрих Нойманн «Страх фемининного»)
Нет Ответов