ТРАНСФОРМАЦИЯ ВООБРАЖЕНИЯ В ФОНЕТИКУ
Процесс расшифровки сновидения включает в себя трансформацию психического имаго в словесную структуру, в фонетическую запись. Фантазии перемещаются от образа к звуку, от архетипа к криптотипу с помощью языка. Однако как звучит архетипический образ, когда его трансформируют в звук?
Рассмотрим мифическое имаго Диониса. Описывая отличительную атрибутику Диониса, Тасс-Тинеманн пишет:
Атрибутом Диониса является элефтерий, т. к. существует его связь с местом под названием Элефтера, расположенным на границе с Беотией, подобно тому, как название города Афины связано с именем богини Афины. Однако с этим именем существует не просто географическая связь. Элефтерия — имя женской пары Диониса, производного от глагола eleusomai в будущем времени, означающего «я приду». Из этого атрибута следует, что Дионис является богом плодородия и будущего, которое воплощается в семенах, что он вечен и «тот, кто придет»…. Однако хотя атрибут элефтерос относится к богу плодородия и произрастания, он соотносится в греческом языке и с обычным значением «свободный», которое содержит социально- политический смысл, являясь словом, противоположным по значению слову «раб». Связь этих двух значений — «приходящий в будущем» и «свободный» — едва ли может быть установлена на реальном уровне, однако несомненно, что фантазии, создавшие из Диониса живой символ, объяснят словесное тождество бога плодородия и идеи свободы.
Вышеупомянутый греческий фонетический словесный комплекс (eleutherios, Eleutherai, eleusomai, eleutheros) ‘созвучен’ всем определяющим характеристикам Диониса: (1) «приходящий в будущем» (eleusomai), (2) «плодородие» (eleutherios), (3) «будущность» (‘будущее время в грамматике: eleusomai), (4) «женская сексуальность и андрогинность» (Eleuthera) и (5) «высвобождение» или «освобождение» (eleutheros). Однако почему все эти диспаратные (несравнимые) значения семантического комплекса, связанного с Дионисом, оказались привязанными к одному фонетическому паттерну, звуку eleu? На лексическом уровне у этих значений мало общего; исключением является только общность звучания. И однако, будучи бессознательно привязанными друг к другу, они формируют сеть значений, архетипическую цепочку смыслов, выявляя основы мифемы Диониса. Возможно ли, чтобы архетипический образ лингвистически выковывался в бессознательном из сигнификаторов, фонетически пригнанных друг к другу, выводящих свой архетипический смысл благодаря своему «звуковому» соседству?
Для проверки этой гипотезы обратимся к некоторым другим индоевропейским языкам и рассмотрим, в какой мере сохраняется архетипический комплекс смыслов, узловых точек мифемы Диониса, при трансформации звукового набора в процессе исторического развития. Существует ли эта бессознательная цепочка сигнификаций, набор смыслов, связанных с Дионисом, за пределами греческого языка?
БЕССОЗНАТЕЛЬНЫЕ ЦЕПОЧКИ СИГНИФИКАЦИЙ
В латинском языке глагол «приходить», venio, имеет форму будущего времени adventurus — «тот, который придет». Из этого слова возникло английское понятие ‘искатель приключений’ (ad-venturer), персонифицирующее процесс «становления», а также временное понятие ‘пришествие’ (advent), означающее «период, предшествующий прибытию». Интересно отметить, что тот же корень ven- присутствует в слове venus, которое первоначально означало «сексуальную привлекательность», а позднее превратилось в имя собственное, употребляемое для обозначения персонифицированного образа сексуальной любви. Ассоциация между словами «приходить», «тот, кто придет» и «сексуальность» еще более очевидна при анализе различных оттенков смысла, связанных с латинским словом ven-ereus: «venereal, venereous, lascivious, относящихся к сексуальной любви и wanton» («сладострастный», «венерический», «похотливый» и «распутный»).
Важно отметить, что в вышеприведенном фонетическом словесном комплексе (venio, ad-venturus, venus, venereus) мы вновь создали ту же совокупность смыслов, но от совершенно иного корня, чем греческий корень eleu-. Здесь, при наличии значений (1) «тот, кто придет», (2) «будущее», (3) «плодородие» и (4) «женская сексуальность», в фонетическом комплексе отсутствует значение «освобождение» или «высвобождение». В латинском языке «свободный» звучит как liber, -era, -erum, являясь производным от старoлатинского Loeb-er, соответствующего фонемической греческой форме (e)-leuther-(os). [8] Мифологическим коррелятом Диониса в итальянском пантеоне служит Liber’ бог виноделия и экстаза, воспроизводства и роста, а его женской половиной и спутницей является Libera, богиня плодородия и рождаемости. Тасс-Тинеманн замечает, что латинское слово lib-er, -era, -erum cодержит в себе, наряду с именами богов, еще и понятие ‘cвободный’; латиняне называли оргии и вакханалии словом Liberalia, не оставляя почву для сомнения в том, что оно изначально связано с понятием свободы (Libertas).
Из слов liber, -era, -erum выросло значение «рождение» и «ребенок» (liberi), которое употребляется только во множественном числе, в грамматической категории, связанной с плодовитостью…. Понятия «свободный» и «ребенок» сблизились при почитании богов деторождения и плодородия. Комплексная идея, содержащаяся в понятии liber актуализировалась в отреагировании во время празднеств Либералий.
Лексическую близость понятий «свободный» и «ребенок» можно объяснить на уровне объективной реальности лишь с трудом. Однако в контексте совокупности значений нами была прослежена фонетическая связь между точками «ребенок» и «свободный» до более глубинной архетипической близости. Мифическая ассоциация между «Дионисом» и «ребенком» была замечена Мартином Нильсоном: «Ребенок занимает одно из главных мест в репрезентациях вакхического культа, в мистериях и мифах». А Гутрис (Guthries) далее отмечает, что «Детство Диониса занимает важное место в посвященных ему мифах и в этом отношении с ним не может сравниться ни один бог, даже Зевс».
Мифический образ, содержащийся в этом латинском фонетическом словесном комплексе, проявляется далее в следующих близких по звучанию словах: liberalitas («великодушие, благородство»), liberatio («освобождение»), liberi («дети»), liberta («свободная женщина»), libet («приятно, я желаю»), libidinitas («похотливость»), libidinose («бессмысленно»), libido («вожделение»), libita (желание), libo (делать предложение), Libitina («захоронение, смерть, богиня захоронений») и librarium («книжный шкаф»).
Любопытная ассоциация между Дионисом и «книгой» отражается и в слове liber, которое, как отмечает Оксфордский латинский словарь, имеет не только значение «свободный», но и значения «вино» и «книга». В то время как ассоциация с «вином» представляется дальнейшим расширением в область дионисийских фантазий, связь с «книгой» менее очевидна. И все же эта ассоциация присутствует и в греческом слове Бак вместо Вакх, которое позднее превратилось в саксонское book (книга). Годфри Хиггинз пишет: «Мы обнаружили, что Вакха называли Либер, Бок или Бук».
Германское божество Фрейр имеет большое сходство с греческим богом Дионисом. Его сестру-жену Фрейю считали богиней любви и плодородия. В их честь германские племена проводили торжественные фаллические процессии, сходные с римскими либералиями и с греческими вакханалиями. Подразумеваемая идентичность с Дионисом (особенно в том виде, как он описан Еврипидом в Bacchae) cовершенно очевидна в описании культа Фрейра, которое мы находим у Саксо Грамматикуса. Он пишет, что применявшиеся практики были крайне оскорбительны с их «женоподобной жестикуляцией», «игрой мимов» и «непристойными песнями, которые распевались во время кровавых человеческих жертвоприношений».
Фрейя, сестра-жена Фрейра, является в нордическом пантеоне германским мифологическим аналогом Венеры-Афродиты. Это соответствие особенно явственно выступает при сравнении календарных наименований. Греческое наименование Aphrodites hemera (день Афродиты) перешло в латинское Veneris dies (день Венеры), во французское vendredi («день Венеры»), немецкое Freitag (день Фрейи) и, наконец, английское Fryday («день Фрейи»).
В немецком языке мы также обнаруживаем значениe «свободный» — frei’ фонетически связанное с собственными именами богов, олицетворяющих любовь, воспроизводство и рост. И действительно, в следующих словах, фонетически связанных с немецкими именами Фрейр/Фрейя, мы находим всю систему смыслов, формирующих узловые точки в греческих дионисийских мифемах и римских мифемах, связанных с либералиями: Freude («радость»), Freiheit («Свобода»), freigiebig («щедрый»), be-freien («жениться, освобождать»), Freudenkind («дитя любви»), Freudenmaedchen («женщина для удовольствия, проститутка»),’Freund («друг»), frevel («распутничать») и Friedhof («кладбище, место захоронения»).
Латинское слово Libitina (см. выше) и теперь немецкое Friedhof раскрывают еще одно смысловое понятие, связанное с архетипическим значением, с дионисийской мифемой. Как утверждает Эрвин Роде, центральным смыслом культа Диониса были смерть и подземный мир души. А Хиллман отмечает, что Дионис, Повелитель Душ, «может сквозь жизнь видеть смерть… говоря более ясно и загадочно: приближение к гермафродиту является смертельным переживанием; движение к смерти проходит через бисексуальность. С Дионисом ассоциируется смерть и бисексуальное сознание».
Cмысловые понятия, связанные через звуки в вышеописанных греческих, латинских и немецких фонетических словесных комплексах, составляют базисные элементы в бессознательной цепочке сигнификаций, в дионисийском комплексе значений, который обнаруживается только в том случае, когда происходит сдвиг ассоциативного процесса от семантических ассоциаций в сторону преимущественно звуковых ассоциаций. В нормальных условиях у человека преобладают, по преимуществу, смысловые ассоциации. Однако с возрастанием уровня бессознательного у него наблюдается тенденции к возрастанию числа фонетических словесных ассоциаций. При таком сдвиге перед человеком открывается его архетипический тезаурус, психический словарь, который связывает в воображении различные значения со сходными фонетическими рисунками.
(Поль Кюглер «Алхимия дискурса»)
Нет Ответов